Большие институции с бюрократией, презентациями в PowerPoint, планированием и даже прототипированием теперь не нужны. Джой Ито, директор MIT Media Lab, в лекции на TED рассказал о новом подходе к созданию инноваций на примере проекта Safecast, возникшего после аварии на японской АЭС «Фукусима-1» из-за землетрясения и цунами в 2011 году. T&P публикуют основные идеи доклада.
«10 марта 2011 года я был в Кембридже в MIT Media Lab, где вместе с сотрудниками и студентами мы решали вопрос о моем назначении директором. Той ночью в Японии случилось землетрясение магнитудой в 9 баллов. Моя жена вместе с семьей были тогда в Японии, и по мере появления новостей меня охватывала паника. Я листал ленты сайтов, смотрел пресс-конференцию с членами правительства и Токийской энергетической компании, слушал о взрыве в ядерном реакторе и радиоактивном облаке, которое двигалось в сторону нашего дома, находящегося в 200 километрах от места аварии. Люди в телевизоре не говорили ничего, что хотелось услышать, а именно что происходит с реактором, с радиацией и в опасности ли моя семья.
Вместо того, чтобы сделать маленький сайт как ребята из Пало-Альто, в Шеньчжене выпускают мобильные телефоны.
Я сделал то, что инстинктивно посчитал правильным: зашел в интернет и попытался понять, могу ли я взять дело в свои руки. В сети я встретил множество людей, которые как и я пытались выяснить, что происходит. Мы объединились в группу под названием Safecast и решили, что будем сами пытаться измерять уровень радиации и давать эту информацию всем, поскольку было ясно, что правительство этого делать не собирается. Три года спустя у нас есть 16 миллионов точек сбора данных, мы разработали свой счетчик Гейгера, конструкцию которого можно скачать, собрать и подключить к сети. У нас есть приложение, которое отображает места с наиболее высокой концентрацией радиации в Японии и других частях мира. Теперь мы, возможно, один их самых успешных гражданских научных проектов в мире, мы создали крупнейший открытый источник информации о показателях радиоактивности.
Главный вопрос в том, как группа непрофессионалов, которая понятия не имела, что делала, объединилась и создала то, что правительство создать не в состоянии. Я думаю, что все это связано с интернетом, и это не счастливая случайность. Случившееся объединило нас, но это был совершенно новый способ взаимодействия, о принципах которого я и собираюсь рассказать.
В доинтернетную эру жизнь была простой: все было евклидовым, ньютоновым и вполне предсказуемым. Многие люди, и даже экономисты, старались предсказать будущее. С появлением интернета мир стал гораздо сложнее, дешевле, быстрее, и те законы Ньютона, которыми мы так дорожили, стали «местными». Мы обнаружили, что большинство команд и проектов, которые выжили в этом сложноустроенном непредсказуемом мире, руководствовались несколько иными принципами.
Для создания сервиса до интернета сначала вам нужно было сконструировать аппарат, настроить сеть и ПО, так что разработка чего-то значительного стоила миллионы долларов. Нужен был человек с MBA, который писал план и собирал деньги с инвесторов или больших корпораций, а уже после нанимались дизайнеры и инженеры. Это модель создания инноваций до интернета. Но теперь стоимость инноваций снизилась практически до нуля, и все — из-за закона Мура и значительного снижения затрат на совместную работу, распространение, коммуникации. Поэтому мы имеем Google, Facebook, Yahoo, студентов, у которых не было разрешения создавать инновации и PowerPoint’а. Они создали нечто, затем нашли деньги, написали что-то вроде бизнес-плана и, может быть, позже наняли кого-то с MBA. Инновации, переданные в руки инженеров и дизайнеров, ушли в общежития и стартапы, подальше от огромных институций и громоздких старых учреждений с властью, деньгами и авторитетом. Эти изменения коснулись и других сфер.
Как прекрасно сказал Николас Негропонте: «Демо или умри» в отличие от традиционного академического «Публикуй или пропади». Он также сказал, что demo-образец должен сработать всего раз, потому что до этого обычно мы влияли на мир через огромные компании, которые, вдохновившись нами, создавали продукты типа Kindle или Lego Mindstorms. Но с сегодняшними возможностями выпускать что-то так дешево, так что я официально меняю лозунг на «Запускай или умри». Выпускайте продукт в мир, чтобы он сыграл в нем какую-то роль. Теперь нам нужно делать это самостоятельно, не завися от крупных институций.
То, что раньше требовало завода, полного людей, работающих руками, теперь находится в коробке в Нью-Йорке.
В прошлом году мы отправили группу студентов в Шеньчжень, где местные инноваторы показали им свои заводские цеха. Там были разные производственные устройства, и они не создавали прототипов или презентаций в PowerPoint’е, а возились с этим оборудованием, обновляя его прямо на месте. Завод буквально был разработчиком, а разработчик был непосредственно на заводе. Подходишь к киоскам, в них — мобильные телефоны. То есть вместо того, чтобы сделать маленький сайт как ребята из Пало-Альто, в Шеньчжене выпускают мобильные телефоны. То есть как те делают сайты, эти производят новые телефоны. Сейчас в этой индустрии целый лес новейших разработок. Они внедряют их, затем спускаются вниз, смотрят, продалось ли что-то из киосков, на продукт других команд, поднимаются обратно, производят еще парочку тысяч и снова спускаются. Это происходит также как разработка и улучшение ПО, A/B тестирование и итерации. То, что по нашему возможно делать только с ПО, ребята делают в аппаратной.
Мы говорим о 3D-принтерах и подобных вещах. Все это круто, но посмотрите на пример Лимор (Limor Fried — прим.ред), одну из наших любимых выпускниц, которая стоит напротив аппарата Samsung Techwin Pick and Place. Эта штука ставит на материнскую плату 23 тысячи деталей в час. Это завод в коробке. То, что раньше требовало завода, полного людей, работающих руками, теперь находится в коробке в Нью-Йорке. Или, например, Sorona — это процесс в DuPont, в котором задействован микроб, созданный с помощью генной инженерии, чтобы превращать кукурузный сахар в полиэстер. Это на 30% эффективнее использования ископаемого топлива и намного лучше для окружающей среды. Генетическая и биоинженерия — это множество возможностей для химии, вычислительных процессов, памяти. Мы, вероятно, будем делать много всего, связанного со здоровьем, но, возможно, что скоро мы также начнем выращивать стулья и здания. Проблема в том, что Sorona стоит 400 миллионов долларов, на ее создание ушло семь лет. Это некое напоминание о времени старых больших ЭВМ. Но смысл в том, что цены на инновации в биоинженерной индустрии также снижаются. Раньше секвенирование генома стоило миллионы, а теперь существует настольный прибор, которым могут пользоваться подростки.
Инновации в руках инженеров и разработчиков — это фундаментально новый способ осмысления новых технологий. Он переворачивает мир вверх ногами, он демократичен, хаотичен, его сложно контролировать. Это значительно отличается от того, что было раньше, и я думаю, что традиционные правила, по которым жили институции, уже не работают, а большинство из нас руководствуются разными наборами принципов. Один из моих любимых — «сила притяжения», его идея в том, что все ресурсы нужно вытаскивать из системы по мере необходимости, а не складировать и контролировать их все.
В истории с Safecast о землетрясении я не знал ничего, но я нашел Шона, организатора сообщества хакеров, Питера, разработчика аналогового оборудования, который создал наш первый счетчик Гейгера, и Дэна, который построил систему мониторинга Три-Майл-Айленд после аварии на АЭС (в 1979 году в США — прим.ред). Я не мог познакомиться со всеми этими людьми ранее, и, возможно, это к лучшему, что я нашел их в нужное время в сети.
Образование — это то, что люди делают с тобой, а обучение — то, что ты делаешь для себя сам
Меня три раза выгоняли из колледжа, так что вопрос разницы между обучением и образованием очень мил и близок моему сердцу. Для меня образование — это то, что люди делают с тобой, а обучение — то, что ты делаешь для себя сам. Возможно, я отношусь к этому предвзято, но у меня ощущение, что нас заставляют запомнить всю энциклопедию, прежде чем отпустят поиграть. В моем телефоне есть Википедия, но они предполагают, что вы окажетесь на вершине горы один с двумя карандашами, где будете пытаться понять, что делать. Фактически же вы всегда на связи, у вас есть друзья, вы можете открыть Википедию, когда понадобится. Нужно лишь научиться учиться. В случае с Safecast три года назад мы были группой новичков, а сегодня, я убежден, мы как объединение знаем больше остальных организаций о том, как собирать, публиковать данные и как заниматься гражданской наукой (citizen science).
Идея «Компасы или карты» заключается в том, составить план или нарисовать карту — это очень дорого, но не особенно полезно. В Safecast мы знали, что нам нужно собирать данные, которые мы затем хотим публиковать, и вместо того, чтобы составлять точный план, мы решили, что сначала нужно купить счетчики Гейгера. Ах, они закончились, тогда давайте сделаем их. У нас недостаточно датчиков, тогда мы сделаем его мобильным: мы можем ездить, найти волонтеров. У нас недостаточно денег, давайте соберем их на Kickstarter’е. Мы не планировали все эти действия, но у нас было четкое направление, и в конце концов мы пришли туда, куда шли. Это очень похоже на методологию гибкой разработки ПО.
Так что эта идея с компасом очень важна, и я считаю, что хорошие новости в том, что даже в нашем крайне сложноустроенном мире сделать что-то необходимое очень легко. Я ставлю под сомнение эти правила о том, что нужно все планировать, все хранить, что нужно быть ко всему готовым. Оставайтесь на связи, постоянно учитесь, делайте это осознанно и чувствуйте настоящий момент. Мне не нравится слово «футурист». Я думаю, что нужно действовать здесь и сейчас».
Источник: http://theoryandpractice.ru/posts/10590-joi-ito
Комментарии
Отправить комментарий